Путешествие по Венгрии: брызги токайского

Первые минуты пребывания в Венгрии могут привести в легкое недоумение: серый терминал аэропорта с низкими потолками, отсутствие информации на английском языке, подъезжающие к остановке старые «Икарусы». Но автобус подходит по-европейски строго по расписанию, а билеты продают блестящие хромированные автоматы, которые никак не сочетаются с внешностью автобусов. Если не получается разобраться с покупкой билетика в терминале, непременно придут на помощь приветливые попутчики-венгры, готовые даже подарить свои билеты. При этом они так «по-нашему» намекнут, на каком отрезке билеты не проверяют. Такая двойственность во всем: Венгрия органично приняла в себя лучшие традиции и европейской буржуазности, и знакомого нам с детства социалистического обихода.

Постсоветский человек вообще не без удовольствия заметит много знакомых артефактов. Самая популярная единица подвижного состава общественного транспорта — гармошки тех самых «икарусов». В Будапеште даже есть троллейбусы, выполненные на основе этих автобусов — очень милое и непривычное зрелище. Поезда одной из веток метро составлены из вагонов Мытищинского завода. А старая бытовая техника (например, холодильники «Саратов») встречается повсеместно.

Как и в Чехии, Польше или Прибалтике, с венграми от 50-ти и старше получается «медленно говорить по-русски»: во времена Венгерской народной республики язык Советского Союза изучали в школах. Люди этого поколения в Венгрии и России вообще похожи: по фактуре, манере одеваться и держать себя. А вот молодежь неплохо интегрируется в европейское единство и говорит по-английски. Этот язык распространен в Будапеште (проверено: вы сможете объясниться как с официантом в кафе, так и с водителем автобуса), но во «вторых городах» дела с ним обстоят хуже. Вне зависимости от возраста многие знают немецкий, именно он может считаться вторым языком в стране: испокон веков, при всех режимах, немцы и австрийцы бывали в Венгрии и на отдыхе, и по делам.

В венгерских топонимах преобладают две исторически важные темы. Первая — свобода и борьба за независимость. Венгрия за свою историю побывала частью разных государств. До нее докатилось татаро-монгольское вторжение, она была и под Габсбургами, и частично завоевывалась турками-османами. В составе поздней Австрийской империи во второй половине XIX века стране удалось «отвоевать» себе статус «младшей равной»: вспомните Австро-Венгрию. Вторую половину XX века свободолюбивые венгры рассматривают как советское иго (особенно после Венгерской революции 1956 года). Поэтому «борьба с оккупантами» во все времена считалась почтенным занятием.

Вторая излюбленная тема — прославление Святого Иштвана. Это первый король Венгрии (970 — 1038), при котором страна стала легитимным европейским феодальным государством. Иштван Первый выступил «собирателем земель», отменил рабство, начал чеканку монет, ввел первый государственный налог — десятину. Кроме того, ему приписывается крещение Венгрии в католицизм. Сейчас его считают и духовным, и государственным покровителем страны.

Столичная нота

Будапешт многолик. Официально единым городом он стал лишь под конец XIX века, когда, наконец, объединились три самостоятельных образования — Буда, Обуда и Пешт. Однако, на наш взгляд, даже это принятое тройственное деление можно несколько углубить.

Первое, что встречает следующих из аэропорта, — традиционные для постсоветских городов серые панельные спальные районы. Для визитеров из стран бывшего СЭВ такие пейзажи невероятно тоскливы. А припаркованные повсеместно продукты советского автопрома (самые распространенные — ВАЗовские «четверки» и «Нивы») дополняют дежавю.

Приезжаем в Пешт — это восточный берег Дуная, самый большой район Будапешта. Хотя венгры под словом «Пешт» частенько подразумевают всю столицу. Первые упоминания о старом Пеште относятся к XII веку. Это классический центрально-европейский мастеровой город. Теснящиеся друг к другу дома, узкие петляющие улочки, дворы-колодцы, рассыпанные кафешки и художественно припаркованные автомобильчики — все как положено. Прага, Вена, Дрезден (каждый может продолжить этот ряд исходя из личного опыта): при всем уважении к национальному колориту и исторической уникальности культурное единство налицо.

В центре старого Пешта особняком стоит еврейский квартал — мрачноватое, наделенное тонкой грустной красотой место. Кварталом его можно назвать условно — это внушительная часть города, и улиц там много. До середины XX века еврейское население составляло до четверти будапештцев, за это город, говорят, в обиходе иногда называли Юдопештом. По той же причине трагедия Второй мировой обернулась здесь страшными расправами. В память о жертвах в центре города поставлен памятник: на набережной Дуная, прямо около здания Парламента, набросана обувь — мужская, женская, детская. Обувь бронзовая: так увековечена память расстрелянных на берегу венгерских евреев. Цветы и свечи здесь всегда.

Если выйти за пределы «самой исторической» части Пешта на восток, то снова накрывает дежавю: Петербург, ей-богу! Застройка середины XIX века, радиально-кольцевая планировка, широченные проспекты, пересекаемые улочками-дугами — того и гляди, выйдешь на Фонтанку. Тот же псевдоисторизм, только с венгерским акцентом. Пика этот стиль в Будапеште достиг в творчестве архитектора Миклоша Ибля. А «наибольшая концентрация» наблюдается на улице имени Дьюлы Андраши — парадном проспекте венгерской столицы, который, естественно, славен еще и самыми фешенебельными бутиками, ресторанами и отелями.

Если восточный берег Дуная (Пешт) — город мастеровой, то западный (Буда и Обу­да) — аристократический. Звание главной исторической достопримечательности здесь, безусловно, принадлежит Будайской крепости. Крепость эта (или замок) — не просто один архитектурный комплекс, а большой район города, расположенный на холме. Район уникальный: на его территории соседствуют как центральные памятники венгерской государственности и национального единства (Королевский дворец, Национальная галерея, Национальная библиотека, музей истории Будапешта, собор Матьяша), так и обычные жилые домики. Мирно сосуществуют здесь простая, но величественная древность, вычурно-массивный псевдоисторизм и изящно вписанные в общий ландшафт новостройки. Все это окружено общей крепостной стеной.

Из множества мест туристического паломничества, галерей, музеев и дворцов отметим Будайский Лабиринт. Он находится под Будайской крепостью (соответственно, вход в него — через подвал одного из домиков на территории крепости): это огромное подземное пространство, образованное минеральными водами. Воды ушли несколько сотен лет назад, а получившиеся «катакомбы», дооформленные человеческими руками, стали использовать как подвалы и убежища. В начале современной истории лабиринта его пытались приспособить под кафе и тематические клубы. Сейчас это своеобразный музей современного искусства, под который отреставрировано 1,5 километра подземелий. Здесь есть точки свободного подключения к интернету и бесплатно наливают чай и кофе (под землей холодно). Нам повезло: было совсем немного людей, поэтому мы вволю погуляли по темным пространствам под легкое позвякивание цепей и звуки капающей в тишине воды. А если хочется экстрима, то лучше посещать экспозицию после семи вечера: в это время выключают электричество и вручают зрителям керосиновые светильники.

Чуть южнее Будайского замка — гора Геллерт, названная в честь священника-просветителя Геллерта (Герарда, или Герхарта Венгерского). На вершине ее располагаются укрепленная цитадель и Памятник Свободы, советский подарок в духе Родины-матери: женская фигура с пальмовой ветвью. В целом в Будапеште туристов немного, однако в исторической части Буды (в Будайском замке и на горе Геллерт) концентрация зевак близка к предельной. Желающих заработать на иностранцах тоже хватает.

Если спуститься в более «жилую» и менее историческую часть Буды по западному склону Геллерта, то открываешь для себя еще одну грань Будапешта. Здесь он совсем не похож на тесные кварталы в центральной Европе — это, скорее, район южного города. Свободно расставленные дома, утопающие в зелени, коттеджи с собственными садиками, петляющие серпантином дороги — все пронизано южной расслабленностью, теплом и уютом.

Будапешт — зеленый город. Как принято в старинных европейских городах, целые кварталы вымощены камнем, но повсеместны сады, скверы и парки с бассейнами и термальными источниками. Огромный парк раскинулся и на горе Геллерт: в нем множество тропинок, водопад, садовые скульптурные композиции и несколько полян, на которых проводятся концерты. Любимое место семейного отдыха будапештцев, как мы поняли, — Парк Героев (к нему ведет улица Андраши): зеленое пространство в несколько городских кварталов. Здесь всегда многолюдно, в отличие от парка на горе Геллерт.

Под городской парк отдан и остров Маргит в самом центре города: эта отмель, образованная двумя рукавами Дуная, служит одним из самых популярных социальных пространств в Будапеште. На остров можно попасть по двум мостам, соединяющим Буду и Пешт. По северному (мост Арпада) на Маргит даже ходят автобусы, однако движение частного транспорта запрещено. Днем остров — огромная прогулочная территория, а ночью — место тусовок молодежи: здесь открываются многочисленные бары и клубы, проводятся концерты. И если ты не на волне, то общая атмосфера вакханалии производит жутковатое впечатление.

Говорят, в Будапеште одна из самых удобных в Европе городских транспортных систем. Складывалась она исторически и последовательно: сами горожане очень гордятся тем, что именно у них в 1896 году появилось первое метро в Европе в современном понимании. Сегодня стоимость проезда во всех видах транспорта одинакова и составляет около одного евро. Транспорт курсирует не круглосуточно, но допоздна: во втором часу ночи реально уехать трамваем. И всегда можно набрать телефонный номер, состоящий из любых семи одинаковых цифр (семь единичек, семь пятерок и т.п.) — и дозвониться до службы такси.

Подтверждением удобства транспорта может служить такая иллюстрация: в родном Екатеринбурге, чтобы добраться из дома до аэропорта и обратно, мы воспользовались услугами такси. В Будапеште же, в незнакомом городе, в стране с очень заковыристым языком, мы без труда добрались из аэропорта до неизвестного ранее места с нечитаемым адресом при помощи общественного транспорта. Заметим, что заранее составленный маршрут оказался несостоятельным: станция метро, в которую нам нужно было спуститься по выходе из аэропортового автобуса, оказалась закрыта на ремонт. Но даже потребовавшиеся дополнительные пересадки ничуть не затруднили нашего пути.

Вкус юга

Между венгерскими городами мы путешествовали по железной дороге: этот транспорт в стране очень развит, а билеты недороги. Без труда можно добраться как до провинциальных городков, так и до столиц ближайших государств (Вены, Братиславы, Загреба, Белграда). О венгерских электричках говорят, что с прибытием они всегда опаздывают, но при этом отправляются четко по расписанию даже с транзитных станций, как им это удается — волшебство. Еще одно запомнившееся явление: в некоторых поездах есть курящие вагоны — полноценные места, оборудованные пепельницами.

Не поехать на Балатон мы не могли. «Венгерское море» — это самое большое в Центральной Европе озеро, на берегах которого, не мешая друг другу, разместилось несколько десятков городков, поля, парки и виноградники. По водной глади налажено судоходство между городами, проводятся регаты. Хотя, по одной из версий, имя «Балатон» имеет общее происхождение с созвучным русским словом «болото».

Балатон с XVIII века — популярный курорт, здесь представлен весь необходимый спектр: развлечения на любой вкус, бальнеологические лечебные процедуры, вод­ный спорт. И все это — в полном единении с природой. Например, на берегу озера в черте города мы наткнулись на большую белую цаплю (это крупные и достаточно редкие птицы) и даже приняли ее поначалу за пластиковую декорацию, пока она не расправила крылья (у взрослых особей размах от 1,5 метра) и не полетела вдоль берега. Что и говорить о непуганых лебедях и толпах нахальных уток и чаек, чуть ли не хватающих угощение прямо из рук отдыхающих.

Ныне столицей Балатона называют город Шиофок. Это маленький городок (25 тыс. жителей) в двух часах езды на поезде от Будапешта в направлении Загреба. Говорят, поселение здесь наметилось еще до нашей эры, в месте впадения реки Шио (от нее и название города) в озеро, но современное звучание город получил только с развитием курорта.

За пределами «пляжной» жизни Шиофок прославился как малая родина Имре Кальмана, поэтому композитор по популярности здесь конкурирует со Святым Иштваном. Прямо возле здания вокзала (по соседству с площадью Свободы, кстати) разбит Миллениум-парк, акцент которого — скульптурная композиция «Уходящее время», посвященная Кальману. В городе постоянно проводятся международные музыкальные фестивали его имени.

Здесь царит уютная южная атмосфера, которую создают обильная растительность и общая неторопливость. Вдоль берега расположились аккуратные ухоженные пляжи и зеленая полоса, во множестве стоят небольшие гостиницы и коттеджи. Где-то в открытых барах по вечерам наливают два коктейля по цене одного, чем привлекают шумные компании, где-то — предлагают блюда национальной кухни, а где-то — дегустацию вина. На берегу в тишине любуются закатом солнца, а закрытый пляж по соседству начинает ночную программу.

Если приехать в Шиофок не подготовившись, можно постучаться буквально в любой дом и снять комнату недалеко от озера.

Нота истории

Секешфехервар (около 100 тыс. жителей) — один из самых древних городов в стране, поселение здесь было еще со времен Римской империи. Название можно перевести как «престольный белый город»: в средние века именно он был столицей венгерских королей. После оформления Венгрии как феодального государства здесь располагалась королевская резиденция, и с XI по XVI век были коронованы 37 монархов. В Секешфехерваре похоронен Святой Иштван.

Город разрушали почти до основания минимум дважды (а могли бы и трижды: он чудом уцелел при монгольском нашествии). В первый раз в середине XVI века его разграбили и сравняли с землей турецкие захватчики, после этого он потерял столичный статус. Второй раз разрушения пришли в середине века XX: в Секешфехерваре и окрестностях весной 1945-го шли ожесточенные бои между Пятой танковой дивизией СС и войсками Третьего Украинского фронта. Тогда почти целиком было уничтожено наследие пышного австрийского барокко, в котором город строился во времена Австрийской империи.

В результате всех перипетий Секешфехервар стал выглядеть очень характерно. Основная часть — застройка второй половины XX века — образует широкое кольцо. В центре этого кольца находится ядро — исторический центр города. Причем ядро и кольцо разделены широкими проспектами и площадями. Современное кольцо довольно невзрачно — это общая черта советских промышленных городов. Основу промышленности Секешфехервара, кстати, составляет как раз автозавод «Икарус».

Ядро-центр представляет собой небольшой массив (пройти насквозь можно минут за 10 — 15), который со стороны вообще можно принять за единую архитектурную группу. Однако изнутри этот маленький центр разнообразен: основу составляет барочная застройка XVII — XVIII веков, присутствуют древние строения, уцелевшие во времена турецкого ига, встречаются и модерновые сооружения начала XX века.

Одно из самых символичных и знаменитых строений в Секешфехерваре, пережившее и турецкие нашествия, и Вторую мировую, — часовня Святой Анны, построенная в XV веке. Найти этот храм не так просто: небольшое строение (простой четверик) прячется во дворах и взгляд совершенно не притягивает. В основном же идущие мимо туристы останавливаются поглазеть на величественный кафедральный собор Святого Иштвана, который стоит бок о бок с часовней. Кстати отметим, что внутреннее убранство венгерских церквей, в которых нам довелось побывать, не похоже на типичные католические храмы: оно более богато и обильно блистает позолотой, что позволяет сравнить их, скорее, с отечественными православными.

Букет

Различия между Венгрией столичной и Венгрией провинциальной показались нам значительны. Будапешт — мегаполис на 1,7 млн постоянных жителей. Остальные города несопоставимо меньше: даже крупнейшие (Дебрецен, Мишкольц, Сегед, Печ) насчитывают всего до 200 тысяч населения.

Отношение провинции к столице очень характерно выразил хозяин дома в Шиофоке, где мы остановились: на сообщение, что мы собираемся вернуться в Будапешт, он замахал руками и на смеси венгерского, английского и русского заявил: «Нет-нет, я не люблю Будапешт, too many people». И повторил это раза три с какими-то венгерскими увещеваниями, которых мы не поняли.

Вообще, это характерная историко-географическая ситуация: Будапешт складывался как столица, «обслуживавшая» гораздо большую территорию, чем сегодняшняя Венгрия. Загреб, Братислава, Краков и даже Белград — все эти города входили в зону влияния Будапешта в прежние времена. Однако по мере «передела власти» в Европе влияние города ослабевало. Один из самых серьезных ударов его могуществу нанесло подавление Австрийской империей (не без помощи русских войск, кстати) венгерской национальной революции 1848 — 1849 годов: в наказание император Франц Иосиф отделил от Венгрии Тран­сильванию, Воеводину, Банат, Хорватию и Славонию в пользу Вены.

Удивляет, однако, конструктивное сотрудничество, при котором эти различия в Венгрии не перерастают в болезненный для общества разрыв. Оттого разная Венгрия полюбилась нам целиком: советская и буржуазная, древняя и новодельная, столичная и провинциальная, с каменными джунглями и с большими белыми цаплями. Но всегда гармоничная и неторопливая.