Путешествие на Байкал

Для абсолютного большинства Байкал входит в сот­ню, если не в десятку, тех мест, которые надо пови­дать before you die. Небольшая проблема заключается в том, что приезжать сюда можно от силы в течение двух месяцев в году. И ни дорог, ни гостиниц, ни туроператоров, которые бы сдавали в аренду автомобили и лодки, тут практически нет. Надо сказать, что наше путешествие не получилось бы таким удачным, если бы среди нас не оказалось нашего фотографа, который был на Байкале пять лет назад и, не слушая ленивых туроператоров, не­дрогнувшей рукой проложил маршрут на Ольхон и Ушканьи острова. Если вы не готовы проявить настойчивость, местные капитаны будут неделю полоскать вас в Чивыркуйском заливе – там безум­­но красиво, спору нет, но сильно смахивает на норвежские фьорды, а до Норвегии из Москвы побли­же, да и сервис там получше.

Озером проникаешься только на второй день путешествия на Байкал. Первый целиком уходит на дорогу. Рейсы из Москвы вылетают поздно вечером и приземляются в Улан-Удэ утром. Дорога до Усть-Баргузина занимает еще около шести часов. Откровенно плохих участков мало, не менее трех четвертей дороги – в прекрасном состоянии.

Но когда на вопрос: «А когда будет следующее ка­фе?» водитель отвечает: «Часа через два», начина­ешь понимать, как далеко ты от обитаемой вселен­ной. Если расселить обитателей Центрального ок­­ру­га Москвы на площади восьми Московских областей, вы получите Бурятию. И кафе тут нет не по­тому, что вас не хотят кормить, а потому, что одна деревня находится в двух часах езды от другой. На Байкал можно попасть и из Иркутска (это ближе), но тогда вы окажетесь к югу от озера. А вся красота как раз сосредоточена в северной части.

В Усть-Баргузине мы погрузились на си­не-белый кораблик «Верный». Весь байкальский круиз­ный флот произошел от двух предков – речных катеров «Ярославец» и рыболовных сейнеров ПТС. Предприимчивые байкальцы покупают брошенные в затонах «Ярославцы» и ПТС и переделывают их под туристов. Не круизный лайнер, но жить можно. Душ с горячей водой и туалет – тоже одни на всех (нас было восемь пассажиров и три человека ко­­манды, плюс капитан взял с собой дочку и ее подружку) – имеются. Есть кают-компания, где кок Катя подает кашу на завт­рак и суп на обед. А главное, «Верный», быв­ший в прошлой жизни речным катером, может при­чалить к любому берегу, просто уткнувшись непро­биваемым носом в прибрежные валуны. На таких валунах гламурные яхты немедленно получат про­боину в пластмассовом днище. Яхты уже появились здесь, и мы даже видели одну издали, но Бай­кал – все-таки место для «Ярославцев» и ПТС. Не стоит менять сладость путешествия во времени на банальный комфорт.

После ночного перехода мы просыпаемся на вос­точном берегу острова Ольхон, смот­рим на Узу­ры – и понимаем, почему люди так стремятся на Байкал, что заставляет их проводить сутки в дороге и отказываться от столичного комфорта. Узуры – волшебны. Зеленый луг языком спускается к каменистому берегу Байкала, и на нем примостился уютный поселок. Это, кстати, даже не поселок, а исследовательская станция. Между скалой и лесом под голубым небом пасется стадо лошадей. Если вдруг случилось так, что вы можете провести на Байкале только один день, обязательно езжайте на Узуры.

Наш «Верный» доблестно таранит прибрежную скалу, и мы по мостику сходим на берег, где нас встречает замечательный водитель-гид Женя на бру­тальном вездеходе. Кроме проведения экс­кур­сий Женя еще зарабатывает тюнингом старых УАЗов, превращая их в «лендроверы». Туристский сезон на Байкале очень короткий – июнь да июль, и на одних туристах тут не выживешь.

Асфальтированных дорог на самом большом на Байкале острове Ольхон нет, и Женин вездеход незаменим. Мы едем на мыс Хобой, что по-бурят­­ски значит «Клык», он находится около самого широкого места Байкала – от западного до восточного берега здесь почти 80 километров.

Все мы видели много красивых прибрежных скал в разных частях света, и кажется, что нас уже ни­чем не удивить. Но восточное побережье Ольхона поразит даже самого пресыщенного путешест­венника. Здесь необычно все: и цвет воды, и соче­тание степи, скал и леса, и деревья, увешанные разноцветными буддийскими ленточками посреди Сибири. И совсем уж удивительно нам, привыкшим к мегаполисами и пляжам путешественникам, ви­деть километры прекрасного побережья без единого человека и единого строения.

Мыс Желаний еще красивее и необычнее, чем Хобой. Мужчины загадывают свои желания на ле­вой скале мыса, а женщины – на правой. Стоя над чистейшей байкальской водой, так и хочется крикнуть: «Счастья для всех! Даром!»

Мы возвращаемся на «Верный» и идем в столицу Ольхона – поселок Хужир. В Хужире кипит бурная жизнь: главная улица, хоть и не заасфальтированная, шириной напоминает Тверскую. Вдоль нее выстроились магазинчики, кафешки и музей местного искусства. Хужирцы уже пытаются зарабатывать на туризме. Открываются небольшие гостиницы, можно взять напрокат велосипед или заказать экскурсию по острову.

Ну и, конечно, именно в Хужире проще всего купить копченого омуля, чтобы отчитаться перед родными и близкими о поездке. Омуль водится только на Байкале. Рыба горячего копчения гораздо вкуснее, но до Москвы его не довезешь, наслаждаться приходится на месте.

На следующее утро оказывается, что наш ка­пи­­тан проспал и на Ушканьи острова мы попадем только к вечеру. Ушканьи острова – заповедник, и на высадку там нужно разрешение. На Байкале вообще много непонятных запретов, и капитаны ужасно боятся водной прокуратуры. Но, как везде, строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения.

Сначала мы заходим на Большой Ушкан и у же­ны егеря узнаем, что тот, наверное, на Тонком ост­­рове, и если мы его встретим, то должны ему нака­зать вернуться домой хотя бы завтра, а лучше се­годня. Немногословного егеря Алексея мы дейст­вительно обнаруживаем на Тонком острове. Он, строго-настрого приказав молчать, ведет нас по деревянным мосткам к лежбищу нерп. В мире всего три вида пресноводных тюленей, бай­кальс­кая нерпа – один из них. Как и омуль, она оби­­тает только здесь. И замечательна тем, что зимой живет подо льдом и когтями ласт проделывает в нем отдушины-продухи, чтобы иметь доступ к кислороду.

Хотя мы и стараемся двигаться очень тихо, все равно при нашем подходе к лежбищу многие нерпы быстро ныряют в воду, и только почувствовав, что опасности нет, начинают очень смешно карабкаться обратно на скалы. Через пять минут они прекращают нас стесняться и позволяют долго разглядывать свои блестящие серые тушки. Как элегантные пловцы, выпрыгивая на скалы, они становятся неповоротливыми толстяками, и смотреть на них можно бесконечно, но через полчаса строгий егерь объявляет, что свидание окончено. Мы благодарим его и напоминаем про ожидающую его на Большом Ушкане жену.

На следующий день мы причаливаем в Зме­и­ной бухте в Чивыркуйском заливе, где, по мнению нашего капитана, нам и надо было провести все предыдущие дни. Залив, безусловно, красив, но не так необычен, как Ольхон и Ушканы, – изрезанная береговая линия, покрытая густой тайгой, напоминает норвежские фьорды. Но остерегайтесь отходить от берега. Наша внимательная кухарка Катя заметила на нас нес­коль­ких клещей, которых мы, слава богу, успели снять (рекомендую всем путешественникам сде­лать при­вивки от энцефалита).

Чивыркуйский залив мелкий, и поэтому здесь самая теплая вода на Байкале. Иногда она даже прогревается градусов до 20 с лишним. Кроме того, в Змеиной бухте бьют горячие источники, и рядом с ними стоит плавучая гостиница «Экотур» с шестнадцатью номерами и даже дискотекой.

Поймать омуля нам не удалось, пришлось ку­пить его у местных рыбаков. Пока наиболее отваж­ные дети плескались в прохладной воде, капитан прямо на берегу закоптил только что купленного омуля. Это было так вкусно, что мы даже простили ему скучный день в заливе.

Чтобы не трястись два часа по таежным про­селкам, назад до Усть-Баргузина лучше доби­раться по воде. Но нас капитан зачем-то высадил в Монахово, и почти весь день мы провели в дороге. Хорошо еще, что выехали рано и засветло успели попасть в Иволгинский дацан.

Иволгинский дацан – духовная столица буддис­тов России. Открыть его разрешено было только в 1945-м. Если вам повезет, вы увидите главное чу­до дацана – нетленного ламу Итигэлова. В 1927 го­ду он сел в позу лотоса, читая молитву «Благопоже­ла­ние уходяще­му», и в такой позе его поместили в сар­кофаг и за­копали в землю – он не хотел жить при советской власти и завещал выкопать его через 75 лет, когда власть в России сменится. В 2002 году саркофаг извлекли, и в нем обнаружилось нетлен­ное тело Итигэлова. Ученые утверждают, что кожа
и волосы ламы схо­жи с живой, а не мертвой материей. Увы, нам, прос­тым смертным, не понять, в каком мире пребывает он сейчас.

Просветленный лама Итигэлов пускает к себе не каждого. Детям и женщинам к нему нельзя во­­обще, мужчинам он разрешает подойти к себе вы­борочно. Нас почему-то пустил – и спасибо ему за это. После такого можно и домой.